Еще во второй половине 50-х в московском филиале ВНИИ-100 под руководством Б. Хазина и В. Иерусалимского было обосновано теоретически и - вероятно, впервые в мире - реализовано на практике бронирование комбинированного типа, первоначально двухслойное, но позднее ставшее трехслойным по схеме "броневой сплав - наполнитель - броневой сплав". В качестве наполнителей должны были использоваться материалы низкой плотности; как правило, против кинетических средств поражения они проявляли себя лишь немногим более стойкими, чем сталь равной массы, но против кумуляции обеспечивали выигрыш по массе до 40-60%. Наилучшие результаты показал состав "титан - алюминий - титан", опробованный на специально построенном в 1959 г. экспериментальном Т-55 с комбинированной защитой корпуса, однако из-за дороговизны титана от него пришлось отказаться. Алюминий отличался хорошей массовой эффективностью, но живучесть составной алюмостальной бронеконструкции оказалась относительно низкой, поэтому в качестве альтернативы был предложен армированный стекловолокном текстолитовый пластик (СТБ - стеклотекстолит броневой). 
Из прочих достижений того времени достойны упоминания о новых стереоскопических прицел-дальномерах с баллистическими поправочниками, впервые опробованных на тяжелых танках "Объект 269" и "Объект 277"; появлению первой в мире серийной танковой гладкоствольной пушки У-5ТС, ее аналога Д-68 с той же баллистикой при раздельном заряжании и многих других орудий; началу работ над активной и динамической защитой; постройкой опытных образцов гидромеханических трансмиссий и т. д. Однако нас в первую очередь интересует вопрос о броне, и вот по какой причине.
Во многих работах по БТВТ создание "Объекта 432" - первого серийного варианта Т-64 - преподносится как результат гениального предвидения А. Морозовым концепции Основного Боевого Танка как машины с гармоничным сочетанием защиты и вооружения (якобы на уровне тяжелого танка) при подвижности и массе среднего. Нередко особо подчеркивается именно заслуга КБ-60 в вопросе защиты, ведь советский ОБТ вел свое происхождение от среднего танка и должен был обрести несвойственную ему особо мощную броню. "КБ N 60, не имея на то специального задания, начало инициативную работу по резкому увеличению ТТХ среднего танка объект 430" - отмечают авторы монографии "Т-64" В. Чобиток и М. Саенко, что дает основания некоторым любителям и даже экспертам БТТ считать вклад Морозова и его сотрудников в решение проблемы защиты решающим. Так ли это?
Прежде всего отметим, что сама постановка задачи - защита и вооружение тяжелого танка при массе среднего - абсолютно некорректна, а сама задача физически невыполнима. На практике, при одинаковом военно-техническом уровне и близкой плотности компоновки реализовать в 35-40-тонном среднем танке (или уже ОБТ) одновременно и вооружение, и броню танка весовой категории 55-60 тонн невозможно в принципе. Действительно, на "Объекте 432" закладывалась противоснарядная стойкость комбинированной брони в 300-330 мм по корпусу и 380-400 по башне (что соответствовало монолитной броне тяжелого танка 2-го поколения "Объект 277" и уступало лишь 60-тонному "Объекту 279"), но лишь в пределах фронтальной дуги +-30 град - борта танка при его массе имели лишь 80-150-мм толщину (напротив, у того же о. 279 приведенная толщина бортовой брони составляла 250-350 мм). Что касается огневой мощи, то 115-мм и даже 125-мм ГСП для ОБТ не выдерживают никакого сравнения с 60-калиберным 130-мм нарезным орудием М-65 с дульной энергией порядка 15 МДж и тем более 152-мм М-69 с 18,3 МДж - вооружением перспективных тяжелых танков того времени. Лишь при значительной разнице в заброневом объеме более легкий танк может превзойти танк с массой тяжелого - например, Т-80У, будучи легче своего современника "Леопарда-2А4" на 10 тонн, опережал его по защите почти в 1,5 раза при сопоставимой огневой мощи.
Вышесказанное не означает, что сама идея ОБТ в представленном виде неверна или дисгармонична, недостижимой является лишь полная и всесторонняя ее реализация. Другой вопрос: какова в этом заслуга харьковского КБ и Морозова лично? Как следует понимать "резкое увеличение ТТХ"? Бесспорно, что работа по о. 432 началась по собственной инициативе КБ-60, что было, однако, не только отражением намерения достичь более высоких характеристик, но и следствием тупиковой ситуации с о. 430, который упорно не желал работать без аварийных ситуаций - такой выход из нее оказался "на руку" и заказчику, и исполнителю. Впервые "Объект 432" упоминается в отчетности как вариант "430" еще в 1957-58 гг., но о каких-то принципиальных отличиях речи не идет. 25 декабря 1958 г. Морозов в своем дневнике обозначил "Основные работы на 1959г.: ...Изд. "432" - скоростная". В 1959 г., ввиду многочисленных проблем с о. 430, тема "432" становится приоритетной, а 30 августа 1960 г. в числе предложений Главного комитета по оборонной технике (ГКОТ) упомянут новый танк с формулировкой "высокоманевренный средний танк, вооруженный пушкой "Молот" [У-5ТС. - Прим. авт.] с защитой от проникающей радиации атомного взрыва". Как видно, на тот момент "Объект 432" не должен был принципиально отличаться по защите от 430-го: эскизный проект предусматривал лишь внедрение противоатомной защиты, отработанной на Т-55, в то время, как масса машины была уменьшена до 30,5 тонн за счет уплотнения компоновки, а удельная мощность повышена благодаря новому 700-сильному двигателю 5ТДФ. Неоспоримый факт: в начале 1961 г. НТК ГАБТУ переформулировал, а генерал-полковник П. Полубояров, главком танковых войск, утвердил ТТТ к этому танку, где впервые значилось увеличение массы с 30,5 до 34 тонн и мощная противокумулятивная защита; окончательную санкцию дало постановление Совета Министров СССР N141-58 от 17 февраля. Можно сделать вывод, что требование о защите на уровне тяжелого танка сформулировал именно заказчик, имевший все основания для принятия такого решения, но, может быть, оно было вписано задним числом после инициативного предложения Морозова?
Пришло время дать окончательный ответ на вопрос о защите о. 432. Магистральным направлением в работах Морозова всегда был не резкий рост огневой мощи и защиты, но лишь снижение массы, о чем в его дневниках говорится прямым текстом: "Тут надо крепко захотеть этого добиться всем исполнителям и стать в этом деле <авиаторами>, оценивая свою работу в один уровень с весом. Это нужно делать и для того, чтобы при необходимости эту экономию можно было бы отдать защите". Защита указана вовсе не приоритетной характеристикой, а "возможностью при необходимости", а экономия веса "по-авиаторски" к тому же подразумевает облегчение многих витальных узлов танка, что отрицательно сказывается на надежности при дальнейшем усилении брони и неизбежном росте массы. Когда Морозов и его КБ создавали танки в строгом соответствии с требованиями военных, защита их оказывалась на адекватном запросам уровне: так Т-54 получил требуемую защиту от 88-мм пушки PaK43, а НСТ/о. 430 обзавелся усиленной до 20-30% броней - но не более того. Когда же Морозову предоставляли широкую инициативу, его бюро проектировало легкие и слабозащищенные машины, что лишь отчасти компенсировалось их малоразмерностью: пока в ЦНИИ-48 создавался средний танк с почти 300-мм башенной броней, пока ленинградское СКБ-2 выводило на испытания тяжелый танк с характеристиками на уровне ОБТ начала 80-х, Морозов разрабатывал о. 416, защищенный лишь 110-мм литьем. Кстати, от принятой на о. 416 компоновки, при прочих равных условиях обеспечивающей худшую защиту по сравнению с классической, Морозов не желал отказываться вплоть до постановления по о. 430. Страннейшим исключением в этом ряду выглядит Т-64, не уступающий и иным тяжелым танкам.
Как ныне выясняется, постановлению от 17 февраля предшествовало рассмотрение первой итерации темы "432" в ГКОТ (естественно, без какого-либо участия КБ-60), где и прозвучало требование превратить "высокоманевренный" средний танк в тяжелобронированный - что и неудивительно в свете темпов перевооружения НАТО. А что же Морозов? В своем дневнике он отмечал: "Полубояров написал письмо в ГКОТ о якобы согласии завода N75 делать третью машину ["Объект 432". - Прим. авт.] и обеспечить ей защиту от английской 105-мм пушки. Я говорил с Радус-Зеньковичем и Благонравовым о том, что этого согласия не давал и не даю! Все остались крайне недовольными". Дата под этой записью: 18 апреля 1961 г.
Итак, можно сделать вывод - когда заказчик в постановлении от 17 февраля уже определился (и совершенно правильным образом!) с обликом и защитой 432-го, Морозов еще несколько месяцев сопротивлялся ему, рассчитывая завершить работу над о. 432 как над облегченным "высокоманевренным" средним танком! Что и неудивительно - напомним, что машина изначально задумывалась им как "скоростная" в плане работ на 1959 г. Видимо, есть все основания согласиться с выводами С. Устьянцева - концепция основного боевого танка 3-го поколения вовсе не принадлежала Морозову, а была фактически ему навязана дальновидным ГАБТУ. Впрочем, заблуждение КБ-60 в то время вовсе не являлось каким-то исключительным и предосудительным просчетом - появление ПТУР заставило многих танкостроителей попытаться повысить живучесть своих маших ставкой на подвижность за счет облегчения брони, что привело к появлению таких танков, как "Леопард-1", АМХ-30, OF-40. К счастью для танкистов всего мира, на практике эта концепция проверялась один-единственный раз, в Шестидневной войне 1967 г., когда командование ЦАХАЛ бросило против арабских Т-54, помимо полноценных "Паттонов" и "Центурионов", и легкие танки АМХ-13 с довольно мощными 75-мм автоматическими орудиями. Потери, понесенные ими, оказались настолько ужасающими, что по окончании войны АМХ-13 были немедленно сняты с вооружения и преданы забвению (и это в то время, когда модернизированные "Шерманы" в израильской армии еще стояли в строю).
Справедливости ради, одна из главных особенностей советского ОБТ в значительной мере является достижением харьковского КБ - механизация заряжания с одновременным сокращением экипажа до 3 человек, что позволило уплотнить компоновку, повысить противоатомную защиту и долгосрочную огневую производительность. Вместе с тем, ХКБМ вовсе не оказалось первопроходцем в этом деле, ни у нас в стране (первый АЗ был установлен на тяжелый танк ИС-7, позднее и на другие опытные тяжелые и ракетные танки, а с предложениями на этот счет выступал и Л. Карцев), ни в мире (первый серийный танк с АЗ - французский АМХ-13, вторым стал шведский STRV-103) - идея принадлежала КБ-60 лишь отчасти, но реализация была полностью его заслугой. Отметим, правда, что исключение заряжающего повлекло за собой дополнительные издержки, в том числе падение скорострельности по израсходовании выстрелов в МЗ, уменьшение числа наблюдателей в бою и усложнение технического осмотра и обслуживания при сокращенном экипаже. Однако иного пути, по всей видимости, не было...
В мае того же года состоялось рассмотрение полноразмерного макета и рассчетных характеристик танка. Комиссия от ГКОТ танк в целом одобрила, но отметила два спорных момента: применение двух невзаимозаменяемых типов опорных катков и несколько большее удельное давление на грунт по сравнению с оговоренным в ТТТ. И если первое замечание было вполне резонным, то второе свидетельствовало о невыполнимости обеспечения заданного уровня защиты в 34 тоннах - военное руководство не учло, что бывший средний танк становился основным и потому неизбежно более тяжелым, а КБ-60 с его извечным пристрастием к снижению массы не стало протестовать. Как результат, в течение 1961 г. проект "432" был несколько "откорректирован" в сторону уменьшения веса. Конструкторы даже пошли на беспрецедентный в мировом танкостроении шаг - полноразмерные торсионные валы по типу о. 430 были укорочены вдвое и устанавливались соосно. Вообще, жесточайшее соблюдение режима экономии массы было типичным еще со времен работ над о. 416. Об истории облегчения орудия о. 432 рассказывает Ю. П. Костенко: "Александр Александрович поставил перед собой задачу - создать новый танк боевым весом не более 36 т (аналогично серийному танку Т-54). За весом создаваемых узлов и агрегатов Т-64 Морозов следил лично и был в этом вопросе беспощаден как к своим конструкторам-танкистам, так и к конструкторам-разработчикам комплектующих изделий. Морозов потребовал уменьшить вес пушки более чем на 100 кг и габаритно-весовой чертеж на пушку не согласовал. В такой ситуации ГРАУ не могло утвердить документацию на пушку и выплатить деньги за ОКР. Федор Федорович [Петров, главный конструктор артиллерийского КБ "Уралтрансмаша", генерал-лейтенант. - Прим. авт.] заявил представителям ГРАУ, что у него нет возможности снизить вес и выехал в Харьков для личной встречи с Морозовым. По возвращении оттуда Петров дал команду своим конструкторам переработать документацию, уменьшить вес пушки на 50 кг и такие чертежи выслать в Харьков. Но Морозов был неумолим. Федор Федорович выехал в Харьков вторично. Однако, на этот раз, вернувшись, он сообщил, что принял требования Морозова полностью".
Для испытаний облегченныйх узлов и агрегатов в объектовых условиях был построен самоходный испытательный стенд на основе Т-55, и его летний пробег в 1961 г. выявил массу недостатков. Параллельно с работами в Харькове московский филиал ВНИИТрансмаша завершал работы над схемой защиты будущих ОБТ: для ВЛД корпуса предписывалась схема "катаная сталь - СТБ - катаная сталь", для башни - "литая сталь - алюмосплав - литая сталь". Именно филиал ВНИИТрансмаша (а вовсе не само харьковское КБ, как представляют себе некоторые) спроектировал новую башню для о. 432 и передал ее чертежи на Мариупольский завод для опытного производства. Задачей ХКБМ являлась лишь адаптация башни к компоновке своей машины.
15 марта 1962 г. первый прототип о. 432 выехал из опытного цеха завода N75 на заводской двор; вместо башни на нем еще стоял массоимитатор. Он подвергся испытаниям 500-километровым пробегом на бетонном шоссе. Одновременно строились полноценные опытные образцы, на которых старались учитывать проблемы, выявленные на первом экземпляре, однако возможности для исправления были весьма ограничены как утвержденными ТТТ, так и самой конструкцией танка. 22 сентября "Объект 432" был доставлен на полигон ГАБТУ в Кубинке. 

Вернемся к испытаниям. 22 октября 1962 г. на подмосковном полигоне НИИБТТ состоялся показ новой техники для высшего руководства страны. В числе прочих экземпляров на нем отметились "Объект 150" - будущий ракетный истребитель танков "Дракон", Т-10М, "Объект 167". Однако в центре внимания, разумеется, находились вовсе не они, а харьковский танк. Во время демонстрации "Объект 432" привлек внимание Н. С. Хрущева, который, под влиянием слов присутствовавшего на показе Морозова, отнесся к "432" с интересом, несмотря на свой обычный скепсис по отношению к танкам. "Он одобрил новую машину, против которой были настроены многие военные, особенно Начальник Танковых войск генерал-полковником П.П. Полубояров... Судьба Т-64 напоминает историю создания и принятия на вооружение танка Т-34 в 1940-41 годах. Так же как и в сороковых годах, консервативные военные, особенно высший командный состав, воспитанный на устарелых взглядах... были настроены против принципиально новой машины" - отмечают Чобиток и Саенко. Аналогия оказалась верной с точностью до наоборот, ибо в действительности, как известно, Т-34 появился именно в ответ на требования военных - в первую очередь Д. Павлова и К. Ворошилова, а отказ от его разработки в 1939 г. мог состояться лишь по причине срыва харьковским КБ всех мыслимых сроков начала работ по нему (Кошкин считал колесно-гусеничный А-20 более приоритетным). Что же до о. 432, то, как видно из рассмотренных фактов, характеристики будущего НСТ также определили не в КБ, а в ГАБТУ и руководстве бронетанковых войск, там же их пересмотрели в сторону повышения ТТХ в начале 60-х, в то время как главный конструктор видел свой будущий танк совершенно иным. Иронией судьбы кажется и сходство ролей лидеров государства, чья благосклонность содействовала разработке обоих танков: совершавшего иногда ошибки, но все же рассудительного и внимательного к советам специалистов Сталина - и самоуверенного "волюнтариста" Хрущева, своими действиями едва не разрушившего целый ряд отраслей ВПК. Впрочем, факт настороженного отношения того же самого заказчика, что дал задание на разработку о. 432, к этому танку именно во время испытаний, бесспорен. Но причина его сугубо прозаична.
С самого начала пробегов в Кубинке "Объект 432" постоянно выходил из строя. В полной мере проявились все "болезни", заложенные в конструкцию изначально - прежде всего, двигатель и ходовая часть; определенные проблемы создавали и механизм заряжания, и бортовые коробки передач, и стабилизатор вооружения. После очередного этапа доработок в марте 1963 г. танк предоставили на государственные испытания, которые он не выдержал и отправился на новый виток. Через год, после постойки целого ряда дополнительных прототипов и опытных стендов, состоялись повторные испытания - и вновь неудача. Подобными "трудными родами" еще не страдал ни один советский послевоенный танк.
Для выхода из ситуации придумали довольно двусмысленный способ: с одной стороны, увеличили в еще большей степени помощь ХКБМ со стороны отраслевых НИИ, КБ и предприятий, ускорили замену цехового оборудования, улучшили заводские полигоны, с другой - дозволили ХЗТМ без утверждения в ГАБТУ и тем более без официального приема танка на вооружение прекратить производство Т-55 на заводе N75 и с начала 1964 г. перейти на выпуск "Объектов 432" для передачи в воинские части с целью более полного изучения дефектов. Первые танки получила 41-я гвардейская танковая дивизия Киевского военного округа, затем установочные партии отправились в Прикарпатский, Туркестанский, Белорусский военные округа. Тем не менее, хотя надежность танка за 1965 г. несколько возросла, старые проблемы оставались, а танкисты от новых машин были в шоке еще более сильном, чем при знакомстве с ранними Т-54. На совещании 16 апреля в ЦК КПСС один из главных сторонников харьковского танка, Заместитель председателя Совета министров СССР Д. Ф. Устинов был вынужден констатировать следующее, согласно записям Морозова: "Мы верили и пробивали дорогу этому двигателю [5ТДФ. - Прим. авт.], хотя он ещё страдал многими недостатками, веря в заверения, что эти недостатки будут устранены с его пуском в серийное производство. Но прошло более 3-х лет, а дело практически не сдвинулось с мертвой точки и танк, по-настоящему, не поставлен на производство и не передан на вооружение в воинские части. Организация производства и технология на заводе не на надлежащем уровне. Я доверяю Морозову, но он по отношению к двигателю свою роль понимает упрощённо... Пока танка всё же нет... Доводка двигателя - главная задача, даже сверхглавная. Надо не жалеть сил и средств на доводку и устранение любых больших, маленьких замечаний по танку и двигателю и смотреть глубже, занимаясь сверхдоводкой. Пока нечем вооружать воинские части. Подумайте, какую Вы несете ответственность перед страной. Нам не нужна Ваша ненужная экономия, крохоборство. Все это станет стране дороже. Двигатель дорогой, сложный - это общие фразы. Теперь всё сложно и дорого". В ходе этого же заседания в очередной раз поднимался вопрос о замене не оправдывающей надежд силовой установки на новый 6-цилиндровый двухтактный дизель или даже на проверенный V-образный В-45 Челябинского тракторного завода, но Устинов настоял на доводке мотора любой ценой: "Мы принимаем танк, который нам показывали, и отбиваем всех его противников, а Вы теперь даёте пищу противникам своим отступлением". Под "противниками" зампред понимал сторонников установки двигателя серии В-2 либо новой газовой турбины: к первым относились тагильцы, ко вторым - ленинградцы, и их точки зрения пользовались поддержкой в определенных кругах ГАБТУ и МОП. К слову, один из участников заседания, сотрудник МОП Синица, высказался на этот счет категорично: "Я был на "Заводе Малышева" немало времени. Много занимался подготовкой производства по двигателю и имею свое определенное мнение. От 5ТДФ надо как можно скорее отказываться. Выбор его был ошибкой. Это не танковый двигатель, а авиационный и "Юнкерс" его не довёл. Много хронических недостатков: нежесткая гильза, высокие напряжения, большие температуры, не отработана топливная аппаратура, нет масла и прочее. Шестицилиндровый дизель - несерьезное предложение. Надо признать свою ошибку. Технология далека от совершенства. Предлагаю двигатель В-45 - как единственный путь".
В течение мая того же года завод им. Малышева с завидной частотой посещали делегации МОП и смежных заводов, и, судя по записям из дневников Морозова, коренного перелома достичь не удалось. Некоторые цитаты:
"Смирнов: - Мы лидируем по танкам. Если за 1 - 2 года не поставим на производство 432, то мы отстанем. Не допустить этого - наша главная задача. Стоит угроза срыва данных работ, поэтому надо и на других заводах осваивать их производство. Мы находимся в чрезвычайно тяжелом положении. Есть предложение модернизировать Т-62 [sic! - Прим. авт.]. Надо скорее решать вопросы доводки "432". ЦК и СМ за "432", "но дорога ложка к обеду". Вы самые опасные поставщики техники для армии. Танк есть и танка нет...
Толстов А.И. директор НИИД: - Двигатель - главная задача при доводке танка. Главная причина - нестабильность условий испытаний. Неравномерность нагрузки цилиндров до 17 % (допускается 3 .. 5 %%). Температурные режимы двигателя высокие. Надо лучше охлаждать цилиндр и поршень. Тягу закрытия топливной аппаратуры надо доработать...
Махонин С.Н.: - Двигатель есть, а танка все-таки нет!? Потому, что нет двигателя. Надо двигаться нужными темпами и срок надо сокращать. По графикам имеется отставание исполнения, надо извлечь правильный урок из советов. Дизеля не будет, если все сохранить в цехах без изменения. Нужен другой подход к дизелю. Надо все проверить перед тем, как вводить в серийное производство. Все должны заниматься двигателем.
Зверев С.А.: - Практически производство не начато. Завод переживает тяжелое финансовое положение. План не выполняется. Надо делать серьезные партийные выводы. Дизель есть и дизеля нет. Много мелких причин и дефектов. Много в производстве неряшества в исполнении. Со дня встречи (24.04) по сей день ничего не сделано. На производстве грязь и безразличность. У Макарова четкость в работе. На "Малышева" все терпят и равнодушны к бракоделам. Я разочарован в заводе".
В итоге решено было все же расширять серийное производство и готовить танк к полноценному приему на вооружение, но параллельно МОП потребовало сделать резервный вариант танка с двигателем В-45К под индексом ГАБТУ "Объект 436". Этот двигатель имел довольно большие габариты и не мог быть скомпонован в МТО "Объекта 432" без серьезных изменений, но уже на тот момент отличался высокой надежностью, технологичностью и низкой ценой при равной с 5ТДФ мощности.
В октябре 1966 г. танк с огромным трудом все же прошел государственные испытания и фактически "авансом" был принят на вооружение, несмотря на множество недостатков, которые оказалось в принципе невозможно устранить. Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР от 30 декабря 1966 г. N 982-321 утвердило прием "Объекта 432" под названием Т-64.


                                                      Глазами военных

Итак, как мы убедились, предписанная военным руководством харьковскому КБ концепция основного боевого танка нашла свою реализацию с огромным трудом. Но, может быть, на службе в армии СССР танк реабилитировался за свое чрезмерно долгое и крайне дорогостоящее для всех появление на свет? Рассказ о дальнейшем пути Т-64 и его модификаций в частях следует начать со слов полковника запаса В. И. Мураховского. Его имя весьма широко известно в кругах любителей БТТ как одного из авторов монографии "Современные танки" (1993 г.), и потому к его мнению стоит отнестись с большим вниманием:
"Мне довелось служить на танках 54, 55, 62, 64 (А, Б, БВ), 72 (А, Б), 80БВ. Из этой линейки самое неприятное впечатление оставил Т-64. В 1980 году я, будучи командиром роты, имел получасовую беседу в парке боевых машин 62 гв. тп (ГСВГ) с главным конструктором Морозовым [Е. А. Морозовым. - Прим. авт.] о недостатках Т-64 (рядом с моими двумя разобранными машинами УБГ). Этот танк, по моему мнению, имел два коренных недостатка: крайне неудачный двигатель и ненадежную ходовую часть. Помимо этого, было много проблем с другими элементами конструкции: воздухоочиститель, подогреватель, МЗ, ОПВТ, вентиляция и прочими. Все это я высказал Морозову. На следующий день состоялась конференция в 10 гв. тд командиров рот и батальонов, ЗКВ разных уровней, руководства ГСВГ, с участием Морозова и большой группы харьковских специалистов. Продолжалась она почти шесть часов. Там командиры, так сказать "от сохи", вывалили все наболевшее с предельной откровенностью. <...> Конечно, были у этой машины и свои достоинства. Например, удачная СУО, ЗПУ, хорошая приемистость (машина "ходила за газом"). Но они не перевешивали ее недостатков".
В чем же причины такого негативного отношения к танку, именуемому в официальной харьковской историографии "революционным", чье появление едва ли не изменило в корне соотношение сил в Европе? Попробуем разобраться подробнее.
Первым пунктом критики Т-64 становится двигатель, чей чрезвычайно сложный процесс создания, постоянно срывавший сроки готовности танка, рассмотрен выше. Также отмечались и основные недостатки двухтактной схемы - высокое тепловое напряжение, повышенное давление в элементах поршневой группы, необходимость прецизионного изготовления множества ответственных узлов, повышенное потребление воздуха. В мировом танкостроении двухтактные дизели хотя и очень редко, но все же находили применение: так, на "Чифтене" стоял весьма напоминающий 5ТДФ 750-сильный 6-цилиндровый "Лейланд L60", а на современном японском ОБТ "Тип 90" установлен уже 1500-сильный 10-цилиндровый "Мицубиси 10ZG". Тем не менее, господство в зарубежном танкопроме принадлежит четырехтактным дизелям, в том числе V-образной схемы: превосходство двухтактников в габаритной мощности при равной с четырехтактниками массовой, как сочли на Западе, не перевешивает недостатков, из-за которых в настоящее время британские конструкторы отказались от них. В любом случае, хотя многие пользователи были ими недовольны - в частности, эксплуатировавшие "Чифтены" иранцы жаловались на перегрев, зарубежные аналоги 5ТД со своей задачей вполне справлялись.
Неисчислимые трудности с 5ТДФ связаны с целым комплексом причин. Прежде всего, это эжекционное охлаждение двигателя, при котором используется энергия выхлопа. Сама по себе эжекционная система, пришедшая на смену вентиляторной, в 60-е гг. представлялась весьма привлекательной: для нее не требовался отбор мощности с двигателя (который в случае с 5ТДФ был к тому же невозможен), она практически не изнашивалась, массу и габариты имела несколько меньше вентиляторной схемы. Увы, все эти преимущества с лихвой перекрывались единственным врожденным пороком - производительность эжекционной системы уступала современной ей вентиляторной почти в 1,5 раза, что особенно критично, учитывая повышенные температуры двухтактника. На опытных тяжелых танках конца 50-х также применялась подобная система, причем без особых нареканий, но, во-первых, охлаждать ей приходилось четырехтактные дизели; во-вторых, двигатели на тяжелых машинах работали в более напряженном режиме, что увеличивало эффективность эжекции - но на Т-64 ресурс двигателя и без учета перегрева был весьма невелик и на максимальной мощности расходовался еще быстрее, а при движении на высоких оборотах давала о себе знать слабая ходовая часть, и потому это решение не действовало. Но, несмотря на все изъяны, ХКБМ упорно держалось за эжекционную схему из-за своего стремления минимизировать массу и габариты танка любой ценой.
Вторая проблема харьковской силовой установки - инерционная бескассетная воздухоочистка. Она, опять же, способствовала компактности и легкости МТО, но создатели, как видно, не учли в нужной мере повышенные требования к объему и чистоте поступаемого воздуха у двухтактного двигателя, ведь многие узлы и детали 5ТДФ изготавливались высокоточным литьем и отличались особой чувствительностью к загрязнению - прежде всего составные поршни. А ведь, согласно приведенным В. Марковским в статье "Два поршня в одном цилиндре" данным, на испытаниях в 60-е гг. "более 40 % аварий и поломок моторов 5ТДФ на стенде приходилось именно на нарушение нормальной работы поршней и элементов поршневой группы". В объектовых условиях ситуация только ухудшалась. Кроме того, как и в случае с эжекцией, со снижением оборотов двигателя падала и производительность.
Третьей серьезной сложностью, но в лишь начальный период эксплуатации (до 80-х гг.), следует назвать потребность "авиационного" мотора в специальных синтетических ГСМ. Для обеспечения 5ТДФ требуемыми материалами при заводе N75 в начале 60-х была открыта химмотологическая лаборатория - вторая в СССР, поскольку серия В-2, как и подавляющее большинство силовых установок в народном хозяйстве, вполне довольствовалась и минеральными ГСМ. В итоге для смазки двигателя было предписано масло М16-ИХП-3, однако его производства из-за недостаточно развитого советского химпрома долгое время недоставало, а резервные ГСМ, дозволенные для применения в 5ТДФ при отсутствии основного, еще сильнее снижали ресурс дизеля.
Помимо того, в МТО недостаточно отработанной являлась вспомогательная турбина и ряд других узлов, однако эти проблемы со временем все же были в основном решены. Что касается остальных, то, взятые по отдельности, они вряд ли снижали бы ТТХ мотора до недопустимого уровня. Но - сработал закон перехода количества в качество, и в сумме перечисленные недостатки, помноженные на относительно низкий уровень отечественного двигателестроения и не всегда квалифицированное обслуживание в войсках, породили одну из самых неработоспособных силовых установок в послевоенной Советской Армии.
Только за три года - с 1967 по 1969 - по данным А. Широкорада, вышло из строя и пошло под списание 879 двигателей на Т-64 и Т-64А при общем объеме выпуска танков немногим более 1200. 5 мая 1967 г. на совещании в Харькове председатель НТК ГАБТУ Радус-Зенькович указывал: "35% двигателей в войсках вышли из строя. Стоит 31 машина по двигателю. Средняя работа двигателя в машине 212 час. На стенде 244 час". По отзывам из войск отмечались сложное обслуживание двигателя, потребление ГСМ и топлива выше запроектированных нормативов, но критической проблемой стал, безусловно, пылевой износ.
гателя из-за неэффективной эжекционной системы: нетрудно представить себе последствия долговременного выдвижения на поле боя, в котором из-за перегрева МТО неизбежно возникнет необходимость вести танк и пытаться маневрировать под огнем противника на 1-й - 2-й передачах. Бескассетные фильтры также давали о себе знать: "350 км [Периодичность обслуживания. - Прим. авт.] - так писалось в бумагах и было справедливо для зимы. Летом на танках УБГ приходилось обслуживать каждые 200 км. <...> После суточного перехода стоим, чистим перышки". Попадание даже небольшого количества масла в циклоны, что случалось нередко, порой приводило к тяжелейшим последствиям: вязкая масса из ГСМ и пыли забивала воздухоочиститель, после чего пыль беспрепятственно проникала в поршни и растирала их - такой двигатель подлежал только капитальному ремонту. В лучшем же случае, по сообщению Бориса Петрова (служившего уже в 1985-87 гг. в 10 гв. тд в ГСВГ), "верхний воздушный фильтр... постоянно забивался хвоей и маслом. Что-то типа пластилина получалось. Чистить необходимо было через каждые 100 км. Если не было возможности чистки - двигатель грелся и механики через каждые 5-10 минут хода сбрасывались на 2-ю передачу, обороты в максимум - охлаждались. Так - 10 минут едешь, 5 минут ползешь с диким ревом". Разумеется, о четырехтактных дизелях и газовых турбинах такого сказать было нельзя: по словам Мураховского, в случае с силовой установкой Т-72 "после замены прокладок головки блока на металлические проставки проблем с В-46/84 вообще не было". Особенно плохо проявляли себя 5ТДФ, произведенные на Казанском моторном заводе, для оснащения которого оборудованием уровня харьковского уже не хватало средств; репутация у них была настолько скверной, что в рембатах предпочитали принимать прошедшие капремонт харьковские двигатели вместо новых казанских.
И при всех бессчетных бедах, заключенных в 5ТДФ, словно в ящике Пандоры, этот двигатель не предоставлял ни одного сколь-нибудь весомого преимущества перед современными ему моторами серии В-2. По мощности он лишь равнялся 700-сильному В-45 и уже уступал 780-сильному В-46, а повышенные потери в объектовой мощности увеличивали этот разрыв. Сторонники двухтактных дизелей в оправдание пытаются приписать ему намного больший потенциал для развития, но в реальности получить с этого выигрыш удалось лишь на техническом уровне середины 80-х, когда был запущен в серию 6-цилиндровый 6ТД мощностью 1000 л. с., с заметно лучшими эксплуатационными данными. До того же все попытки модернизации и форсирования 5ТДФ лишь усугубляли его врожденные пороки - более того, пока в КБ-60 пытались хотя бы довести его практические показатели до нормативных, в Челябинске уже существовал 840-сильный вариант В-46 для танка "Объект 172М-2М". По массе 5ТДФ, вопреки известному заблуждению, был соизмерим с В-46. Но не использовалось другое, уже неоспоримое достоинство мотора - компактность: вме